Андрей Колесников об удельном весе Медведева в Путине

май 2008

Андрей Колесников

Три года эксперты, политологи, журналисты и досужие наблюдатели гадали, кто же в этом году займет самое теплое кресло страны. Медведев или Иванов? Или кто-то третий? Или третий, но срок? Кто и как подготовил и провел самую масштабную политическую комбинацию в новейшей истории нашей страны? И кто такой Дмитрий Медведев - клон Путина или самостоятельная политическая фигура? Новая книга Андрея Колесникова даст ответы на все эти вопросы, а сам Андрей Колесников дал ответы на наши вопросы уже сейчас.

- Андрей, читателям Вы известны в разных ипостасях, но прежде всего как журналист президентского пула и автор книг о Путине - "Я Путина видел", "Меня Путин видел", "Увидеть Путина и умереть" (не говоря уже о книге "Разговор от первого лица", над которой вы работали вместе с коллегами). Сейчас выходит Ваша книга о Дмитрии Медведеве. Почему Вы переключили внимание на нового президента и как "увидели Медведева"?

- То, что я Путина видел, не говорит о том, что я не видел никого и ничего, кроме него. Медведев то удалялся, казалось, от Путина, то приближался к нему совсем близко. Глава президентской администрации - человек, который должен быть очень близко к Путину. Он берет на себя огромную черновую работу, а о ней вообще никому никогда не расскажешь ни в каких мемуарах.

Потом он вроде как удалялся - в правительство. Но, как я сейчас понимаю, на самом деле Путин пробовал его в разных ипостасях, давал ему возможность проявить себя и давал себе возможность посмотреть на то, как он себя проявит. В конце концов - где-то, наверно, за полгода до официального объявления преемника - он убедился, что то, как Медведев себя проявляет, его, Путина, устраивает. В тот момент я заметил, понял, что доля Медведева в удельном весе Путина очень сильно возросла.

Путин водил всех за нос

Мне сейчас кажется, что тогда какие-то внутренние признаки должны были подсказать, что вот все - он решил. Но ведь Путин столько раз водил за нос журналистов, политологов… Да и министров, и сотрудников своей администрации - то есть тех, ради кого он вообще-то долгое время водил за нос всех остальных. Но он и этих людей тоже водил за нос. Так что тогда я не решился сделать вывод о том, что Медведев - преемник Путина, хотя в тот момент только эта тема и могла интересовать журналистов. Это была единственная неясность в Путине.

- А зачем он всех водил за нос?

- По привычке. И по внутренним ощущениям, приобретенным еще, я думаю, когда он работал в КГБ. Скорее всего, он считает, что результатов можно добиваться только в условиях глубокой конспирации. Он же отвечал за работу с нелегалами в Германии - это очень серьезная работа. Более глубоко законспирированных сотрудников этого ведомства там, наверное, и быть не может. Видимо, еще с тех времен у него сформировалась мысль о том, что только так можно обеспечить высокий КПД и своей деятельности, и тех, кого он конспирирует, и, как в нашем случае, - целой страны.

Так что к тому моменту, когда Путин объявил, что Медведев стал преемником, оказалось, что про Медведева я пишу уже не меньше, чем про Путина.

- То есть это получилось как бы само по себе?

- Скорее, это было очень естественно. Почти неизбежно. Медведев - человек очень интересный сам по себе. Он в чем-то похож на Путина - точно так же, например, не спешит раскрыться перед журналистами - а в чем-то и не похож, причем не похож принципиально.

Это было всегда интересно, а сейчас стало еще интереснее. Когда же Путин объявил что вот он - преемник, вся эта мозаика встала на свое место. Путь Медведева к высшему государственному посту стал для меня таким… совершенно отчетливым. И можно было только за голову хвататься - как же можно было этого не замечать раньше? Сразу всплыли слова Путина о том, каким должен быть преемник - так это же он именно про Медведева говорил! Ни про кого другого он такими словами сказать не мог. Ну нет другого такого человека. Но это стало ясно тогда только, когда он произнес эти слова.

- Первая глава Вашей книги как раз начинается с этого разговора. Возвращаясь к его окончанию, не могу не спросить: ну что, понравился?

- Очень сложный вопрос. На него я сейчас ничего не отвечу. Вот встретимся года через четыре - тогда и посмотрим. Вот тогда можно будет сказать, понравился или не понравился. Я вообще от таких категорий в работе с Путиным старался уходить - в этом вообще весь смысл моей работы. Должна быть предельная отстраненность от человека, о котором ты пишешь - вообще ничего личного.

- Насколько это тяжело осуществить?

- Это очень тяжело. Все же происходит незаметно - ты вроде держишь себя в руках, критикуешь, тебе ничего не нравится, а потом вдруг замечаешь, что все не так уж и плохо, и что на самом деле он все правильно делает. Господи, да если разобраться, он и ошибок-то никаких не совершает… вот бы и дальше так было! Но это очень опасное ощущение, и с ним надо бороться - я и боролся все время. И продолжаю бороться. Из-за этого в моих репортажах даже проскакивает слишком критическое отношение к персонажу. Потом даже думаешь - может, он и не заслужил всего этого. Но такой перебор происходит как раз из-за боязни ответить на подобный вопрос уверенно и с удовольствием: да, понравился. Очень!

- Зачем нужно такое отстранение, такой жесткий самоконтроль?

- Я же работаю не в Кремле, не при дворе, а в газете "Коммерсант". Я должен ездить в Кремль за своими заметками, за своими новостями. На первый взгляд может показаться, что я просто фиксирую все, что вижу, но это не так. Во-первых, я пишу далеко не обо всем, что я вижу и знаю, и не потому, что я о чем-то не хочу, не могу или не имею права писать. Я не пишу о чем-то потому, что для конкретного репортажа это "что-то" не нужно. Идет внутренний, очень жесткий отбор фактов.

- То есть, мы говорим о какой-то самоцензуре?

- Нет, я говорю о технологии. Если бы я отбирал материал, руководствуясь какими-то цензурными соображениями, я не был бы журналистом - мне было бы неинтересно этим заниматься. Не было бы куража. А его отсутствие тут же бросается в глаза. Я это прекрасно вижу по своим заметкам - как только я от чего-то сильно устаю, сразу видно, что пишу через силу. А уж если бы возникало ощущение недовольства от того, что на себя постоянно давишь, себя постоянно одергиваешь - а оно бы обязательно возникало - это тоже сразу бросалось бы в глаза. К счастью, повода для самоцензуры у меня никогда не было. Да и вообще, для меня это какая-то нереальная ситуация…

Но должен повторить, что за кадром осталось много достаточно значимых, как мне кажется, событий, фактов, слов. Просто для них еще время не пришло. Но придет. Это все никуда не пропало, оно все у меня.

- Чем Ваша книга отличается от архивной подборки Ваших статей? Любой сейчас в состоянии зайти на сайт ИД "КоммерсантЪ", найти там по ссылке все статьи Колесникова о Путине (возможно, появится подборка и статей о Медведеве). Человек заходит и просто пролистывает все материалы. И получает себе целостную и полную картину.

- А что, и так хорошо (смеется). Я думаю, так тоже можно. Законы, по которым пишется книга, похожи на те, по которым пишутся репортажи. Просто книга - это такой довольно большой репортаж. В книге должна быть драма иная, чем в репортаже.

Мне кажется, что в этой книге есть такая драма. В ее основе - отношения двух этих людей. Очень сложные - их не раскрыть ни в одном репортаже. Хотя бы потому, что финал, развязка этой драмы еще не наступила. Это гораздо интересней, чем вся та журналистика, которой я занимался до сих пор в этих кремлевских коридорах.

- Чего же тогда в книге больше - журналиста Колесникова, персонажа Дмитрия Медведева, или госаппарата во всех его проявлениях, всей этой кремлевской Византии?

- Системы власти - того, как она устроена, как действует механизм принятия решений в Кремле вообще и в голове одного человека в частности. Как это работает в деталях, день за днем, в режиме ежедневного наблюдения. Причем иногда я приходил к выводам, неожиданным для меня самого.

Вот книга начинается историей про ежеквартальный рейтинг политических событий начала 2004 года. Тогда я анализировал позиции, занятые тем или иным политическим событием, и написал о том, что придет время, когда Владимир Путин, назначенный своим преемником на ответственный участок работы, займет в таком же ежеквартальном отчете-рейтинге первое место.

Вряд ли я в этот момент действительно пытался спрогнозировать эту ситуацию. Но почему-то же я это написал? А потому, что логика деталей привела к такому выводу, к прогнозу, который сбылся через 4 года. Это подтверждает, что наблюдения в моей книге - правильные. Значит, так оно все и было, и значит, так оно и будет. Но для того, чтобы окончательно понять, как оно будет, надо эти наблюдения продолжать, и я собираюсь этим заниматься и дальше.

- А в каком качестве? Прейдете из президентского пула в премьерский?

- Может быть, но все же не так просто. Вот книга называется "Раздвоение ВВП". Вот я наблюдал за одним "ВВП", а теперь их вроде бы двое. Говорят, за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь. Но очень хочется, ведь безумно интересно, что будет происходить не только с Путиным, но и с Медведевым тоже. Поэтому я думаю, что они оба будут в зоне моего внимания. Придется, видимо, разрываться. Как-то так.

- Судьба Колесникова-журналиста вроде понятна. А судьба Колесникова-автора книг какой будет?

- Я не знаю. Я хочу многое успеть сделать. Попробовать написать сценарий. Много чего хочется попробовать, но к полноценной художественной прозе я боюсь даже приближаться. По большому счету, мне кажется, все стоящие книжки уже давно написаны, а авторов, которые их написали, немного - человек двадцать всего в мировой литературе, а все остальное на их фоне выглядит просто жалко. У меня никакого желания выглядеть жалко даже в своих собственных глазах, а войти в эту двадцатку шансов нет никаких. Если бы я об этом не думал, было бы попроще. Но я об этом думал. И мне просто неловко пытаться написать роман, допустим.

- Остается изобрести принципиально новую форму литературы.

- Да. Это ход. Здесь, кстати, есть над чем подумать. Стоит, пожалуй, потрудиться над формой, которая может "подтянуть" совершенно новое содержание…. Все может быть.

Похожие статьи:

Олег Нестеров о хорошей музыке и новой книге

Артемий Троицкий об андеграунде и арьергарде

Сергей Шнуров о ботинках и крепком черепе, интервью

сайт знакомств