Артемий Троицкий об андеграунде и арьергарде

апрель 2008

Артемий Троицкий

На прошлой неделе состоялась презентация второй части сборника музыкальных статей Артемия Троицкого "Гремучие скелеты в шкафу". Накануне презентации Артемий нашел время ответить на вопросы OZON.ru. Телефонное интервью состоялось поздним вечером, когда отец семейства г-н Троицкий выгуливал любимую собаку. Мы не спросили, как зовут собаку и какой она породы, зато узнали, что происходило в "Кафе Обломов", кто звучит на волнах "FM Достоевский" и от чего устают главреды глянцевых журналов.

- Вы были музыкальным критиком, телеведущим, играли в кино, даже песню спели к новому году. А теперь вот книжки издаете. Что Вам больше нравится?

- Спать и путешествовать. Что касается всего вышеперечисленного, то делаю я это не последовательно, а параллельно. И таким образом отдыхаю.

- А куда Вы предпочитаете путешествовать?

- Туда где меня еще не было. Но туда довольно трудно попасть, потому что это далеко. Ехать надо надолго, а меня московское болото надолго не отпускает. В ближней досягаемости я все уже объездил. Остались вот Таити, Австралия, западная часть Латинской Америки, ну и так далее.

Троицкий ушел из Playboy

- Массы интересуются, позабыв суть скандала: почему Вы таки ушли с поста главного редактора журнала Playboy?

- А не было никакого скандала. Просто в работе главного редактора глянца нет ничего интересного. Я Playboy инициировал, какое-то время тянул на себе, потом мне все это надоело. Никаких драм, ломок и криминальных разборок, любовно-сексуальных историй за этим не стояло.

- И все же при Вас Playboy был умным журналом. Но издателям это не нравилось. Неужели в России нет читателей, которым интересен умный журнал с голыми попами в довесок?

- Проблема не в читателях, а в рекламодателях. И это, кстати, одна из причин моего безболезненного ухода. Рекламодателям надо, чтобы любой журнал представлял собой тупой каталог, подставку для рекламы их товаров. Мне так работать было скучно, но, к сожалению, это закон глянца. Исключений я не знаю. Есть журналы получше, вроде Esquire, есть похуже - все остальные. Те, кто говорят, что это не так - лукавят. Мне в позе ужа на сковородке крутиться надоело. Пока я был в журнале, я небанальный контент навязывал, а когда ушел, сопротивление было сломлено, рекламодатели победили. Только и всего.

- Из позднего детства помнится Ваша передача "Кафе Обломов", где Вы в прямом эфире премило наклюкивались вместе со своими гостями. Возможна ли такая передача сейчас?

- Такая программа на сегодняшнем телевидении невозможна, и это главная причина того, что меня на телевидении нет. Я стараюсь получать удовольствие от всего, чем занимаюсь. В "Кафе Обломов" мы и правда бухали, курили, и чувствовали себя прекрасно. Программа, кстати, имела большой успех и шла четыре года. А гости от меня уходить не хотели. Но дело в том, что за одну сессию мы снимали по две передачи. Когда одна была закончена, мы начинали другую. А гости из первой желали остаться на этих диванах навсегда, но с ними приходилось прощаться.

- Возможно ли сейчас найти такое место, чтобы работать было в кайф?

- Безусловно. Я же, как ежик из того анекдота. Все ищу, где пузико щекочет… Патриотизма во мне нет, если бы в этой стране я не находил кайфовые места, я бы тут не жил. Мне нравится моя передача на "Эхе Москвы", преподавание в университете, статеечки писать нравится. Нравится привозить артистов и выпускать пластинки. Много у меня уютных мест, где мне тепло и хорошо.

- Вы теперь солидный человек, отец семейства. Ваша жизнь сильно изменилась? Как Вы хулиганите теперь?

- По мне так я как был спокойным, неторопливым, весьма буржуазным человеком, так им и остался, а если со стороны это выглядит диковато или непривычно - это не потому, что я принимаю позы, работаю над имиджем и тиражирую свою публичную персону, а потому что я, видимо, действительно слегка сумасшедший. Впрочем, об этом не мне судить. Смешно говорить: "Я большой эксцентрик". Я такой, какой я есть, а как это выглядит - не моя забота.

- Когда-то Вы были в арьергарде и андеграунде, а теперь Ваши статьи и эссе о русском и нерусском роке воспринимаются как часть истории. Вам не грустно?

- Во-первых, я по-прежнему в арьергарде. Я выпускаю пластинки подпольных групп, кручу очень нестандартную музыку в своей программе "FM Достоевский". Со всей ответственностью могу заявить, что по сравнению со мной все современные русские диджеи - отсталое чмо. Такой музыки, какая есть у меня, нет больше ни у кого.

- Что Вы подразумеваете под "подпольными группами"? Подполье - это что-то из далекого прошлого, по-моему.

- Есть достаточно большое количество музыки, про которую я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что ротировать их не будет никто, включая довольно передовые радиостанции. Подполье сегодня - это некоммерческая музыка, находящаяся в полной оппозиции к господствующим музыкальным форматам.

- Вернемся все-таки к Вашей книге…

- Вернемся. Мои "Гремучие скелеты в шкафу" оказались слишком толстыми, их пришлось делить на две части. Первая, вышедшая не так давно, называлась "Запад гниет" и представляла собой мои юношеские статьи о западной музыке. Вторая часть вышла только сейчас. Она называется "Восток алеет". И представляет собой, как несложно догадаться, мои юношеские статьи о российской музыке.

И тут я как раз считаю, что единственная ценность этой книги - историческая и документальная. В себе я ностальгию топчу всеми силами. И остальным советую. Так что эти заметки для меня - не способ поностальгировать, а интересные документы определенного времени. Я совершенно намерено не изменил ни одного слова во всех статьях, хотя многие из них читаются сегодня абсолютно дико.

Я пою дифирамбы передовым комсомольским сотрудникам, кричу "ура" перестройке, называю буржуазию гниющим классом. Многие бы это отретушировали, а я не стал, потому что это любопытный документ эпохи.

Похожие статьи:

Олег Нестеров о хорошей музыке и новой книге

Сергей Шнуров о ботинках и крепком черепе, интервью

сайт знакомств